Страсти-мордасти Переделкина

Корреспондент "ВМ" нашел «аномальную зону» в подмосковном лесу

Сообщения об аномальной зоне в районе известного писательского поселка Переделкино появились в соцсетях еще год назад. Рассказывают, что здесь в октябре 1812-го были захоронены французские солдаты, погибшие при отступлении из сожженной Москвы. И вот теперь, через двести лет, неупокоенные души якобы стали пугать местных жителей. Корреспондент «ВМ» выехал искать «аномальную зону» в подмосковном лесу.

Тут одни мертвые деревья. Компас крутит. Мобильной связи нет. Часы отстают. Тут чувствуешь взгляды, смотрящие на тебя отовсюду... Вот такие страсти-мордасти можно прочесть в интернете о Переделкинской аномальной зоне. Что ж, едем искать.

Кроме аппаратуры — компасов, GPS навигатора, наручных командирских часов, с которыми корреспондент «ВМ» обошел полмира, мобильных телефонов — с нами еще и настоящая лесная Кикимора из Тверских лесов. Зовут Акилина. Уж кто-кто, а она поможет разобраться нам с любой лесной нечистью. Нам — это мне и специальному корреспонденту «ВМ» Сергею Шахиджаняну.

Вот и поселок Переделкино. Улица Гоголя. Навстречу нам, опираясь на палку, идет старик. Знакомимся и с ходу расспрашиваем о местных кошмарах.

— Какая такая зона? — переспрашивает он. — Столько лет тут живу. Первый раз о таком слышу. Зачем тут ходят? Сами не знают, чего хотят…

Это уже — в наш адрес. Но идем дальше — мимо богатых особняков. Улица Лермонтова, Довженко, Писательский проезд. И все заборы, заборы… Высокие. Тоскливые. Безучастные.

— Несчастные люди, — вздыхает Акилина. — Живут, как зверюшки в неволе.

На лесной биостанции в деревне Святогорово Дмитровского района, где работала Акилина, заборов нет— хотя и живут там тоже художники, писатели, архитекторы.

Поселковая дорожка вдруг заканчивается, но появившаяся ниоткуда лазоревая сойка радуется нам, кружится рядом, перелетая с ветки на ветку.

— Здесь ставим лагерь, — вполголоса дает указания Акилина. Метнувшись в чащу, она исчезает между елей, чтобы появиться уже через несколько минут.

И снова — указания, которыми сыплет лесная Кикимора в маскировочном тряпье налево и направо.

— Костра не разжигать, сухостой кругом. Мертвых деревьев тут действительно много, — рассказывает Акилина. — Погибли они лет пять назад. Жук-типограф их сожрал, вон они — следы от его гнезд, — показывает она едва заметные дырочки в трухлявых стволах. — Да, еще видела зайца-беляка. Его дня два назад подняла с лежки собака, — отчитывается Акилина. — В лесу есть белка, ворона, зяблик, синица... А еще тут побывал какой-то мужчина. Думаю, местный. Невысокий, 80 кило. Прошел по этой тропинке вчера утром. Думаю, срезал путь. В правой руке нес пакет — скорее всего, с едой. Курил, нашла его окурок. Это все.

Акилина — опытный следопыт. Заснеженный лес для нее — как открытая книга. Раньше женщина работала охотинспектором в охотничьем хозяйстве в Тверской области.

— А в подмосковных лесах есть аномальные зоны? — спрашиваю я Акилину, разливая по кружкам душистый чай, который мы с Шахиджаняном вскипятили на газовом примусе в ее отсутствие.

— Люди всегда боялись болот, вот и про меня всякие небылицы напридумывали... — мечтательно отхлебывая чай, рассказывает Акилина. — Мол, ходит по тверским болотам какая-то тетка в лохмотьях да орет на всю округу не своим голосом — настоящая лесная Кикимора.

А на самом деле я в маскировочной накидке так браконьеров по лесу гоняла.

— На болотах, — говорит Акилина, — неискушенному человеку всегда страшно. Особенно, когда из земли выходит болотный газ.

— Как-то раз весной была я на охоте в брошенной деревне Бабье. Это в Новгородской области, — вспоминает Акилина. — Пошла на болото клюкву собирать. Она спелая и сладкая, когда снег сойдет. Стою я, значит, на небольшом островке — хочу по компасу определить, в какую сторону идти, чтобы в лагерь вернуться. А стрелка крутится, никак не остановится. Залежи руды, наверное, рядом, или буря магнитная в тот день была. Решила даже на другое место перебраться, а меня вдруг словно подкинуло, и такой рев из-под земли раздался, словно нечистая сила в болоте зашевелилась. На самом деле это выброс метана был. Хорошо, что костер разводить не стала... Вот, пожалуй, и все «аномалии», которые мне по жизни встречались.

А мы уже снимаемся с лагеря. Впереди — лесоповал. Записываю координаты с GPS. Перед глазами — небольшой такой пологий овражек.

— Да вот же она, аномальная зона! Березы-то все гнутые! — кричит Шахиджанян, доставая из кармана компас. Стрелка, как сумасшедшая, крутится, все никак не успокоится.

— А согнулись деревья из-за недавнего ледяного дождя, — поясняет Акилина. — И компас ведет себя так из-за того, что рядом — высоковольтная линия. А страшилки сочиняют главным образом те, кто хочет привлечь к себе внимание. Горе-кладоискатели, всякого рода диггеры. И журналисты, падкие на сенсации.

Старинный отцовский чемодан хранит в себе много тайн. Техническая литература, приемник, стопка пожелтевших снимков. В блокноте нахожу туристические схемы столичных и подмосковных рек. Рядом с речкой Сосенкой знак в красном кружочке - «Au». Неужели отец в 50-х нашел там золото?

Источник: "Вечерняя Москва"

Фото: Сергей Шахиджанян, "Вечерняя Москва"

*       *       *

ВСЕ - В КНИГЕ

Подробнейшая информация о поселке и его достопримечательностях - в нашей книге "Переделкино. Сказание о писательском городке".

Лев Лобов и Кира Васильева

 

Оставить комментарий

Ваше имя *

Ваш email *

Комментарий *

Поля, отмеченные * обязательны для заполнения