«Литературная Россия». №18-19. 09.05.2008
Кто говорит о неклассовой политике
и о неклассовом социализме,
того стоит просто посадить в клетку и
показывать рядом с каким-нибудь австралийским кенгуру.
В.И. Ленин
В своё время я бывал у некоторых писателей на их дачах в Переделкино: приезжал к Корнею Чуковскому, который дал мне для «Молодой гвардии» статью о Толстом, написанную ещё при жизни Толстого, с молодой и прекрасной Викторией Токаревой заходили мы к Николаю Тихонову, едва не уморившему нас своими фантастическими рассказами, однажды посетили с женой институтского товарища Владимира Корпеку, жившего на даче покойного тестя Б.А. Вадецкого... Я, конечно, знал, что это дачи литфондовские, общественные, но никогда мне не приходила в голову мысль о том, как и кому они даются, по какому принципу. И задумался об этом только теперь, когда случилось ЧП литфондовского масштаба и на страницах «Литгазеты» и «Литературной России» вспыхнула баталия из-за этих дач.
Кинув взор в недалёкое прошлое, я вспомнил: тогда многие известные писатели могли получить дачу в Переделкино, однако предпочли построить для себя бунгало на собственные средства. Ну, в самом деле, разве отказали бы, например, таким прекрасным писателям да к тому же и высокопоставленным руководителям нашего Союза, как Твардовский, Симонов, Михалков, Бондарев, Бакланов, но они не просили, а построили дачи кто на Пахре, кто на Николиной горе, кто в Жуковке. Паустовский купил домик в Тарусе, Пришвин построил избу в деревне Дунино. А была у Шукшина дача в Переделкино? А получил там дачу Проханов?.. Казалось бы, ведь если есть средства, то это гораздо лучше – построить свою дачу: казённую-то рано или поздно придётся освободить, детям её не оставишь. Но мартышки не могут этого понять...
Недавно Феликс Кузнецов на страницах «Литературной России» вроде бы даже с гордостью твердил: «Я тридцать лет живу в Переделкино, тридцать лет!» Я, дескать, уже абориген и ветеран, корни пустил глубоко, меня не вырвать... Да, в 1977 году, как только стал первым секретарём Московского отделения Союза писателей, он позаботился о даче и получил её. Никто не против: начальству полагается. Несколько озадачивает другое. Кузнецов всю жизнь пишет о нравственности: «Литература и нравственное воспитание личности» (1962), «В.И. Ленин о проблеме нравственности» (1970, к столетнему юбилею Ленина), «Нравственные искания в современной прозе» (1975), «Размышления о нравственности» (два издания: в 1979 и в 1988 годах)... Словом, нравственность – его любимая тема. Он без неё жить не может. Я знаю только одного человека, который так же страстно обожает нравственность. Это Арсений Ларионов, владелец нашего издательства «Советский писатель», яростный супостат Кузнецова.
Так вот, мне думается, что свою любовь к высокой нравственности Кузнецову следовало бы подкрепить и личным примером, в частности, – на дачном поприще. Принимая во внимание скоротечность нашей земной жизни, пожил бы годочка три-пять, пусть даже десять, и уступил бы дачу другому писателю, да хотя бы и мне – я и старше намного, и фронтовик, и книгу аж о самом Энгельсе сочинил, а себе за это время ему надо бы построить персональное монрепо на Пахре или на Николиной. Дело в том, что ведь сразу как драгоценный наш Феликс стал первым секретарём, к 60-летию Октября он получил не только орден Октябрьской Революции, а потом и Трудового Красного Ззнамени, но и Государственную премию, а потом – Ленинского комсомола (хотя был уже в предпенсионном возрасте). И чуть не каждый год выходили его бесчисленные книги. Они в большинстве своём скучноваты, но гонорары-то – весёленькие, улыбчивые! Первый же секретарь, государственный да ещё комсомольский же лауреат! Таким платили по высшей ставке: тысяч по пять с листа да еще потиражные. И зарплата первого секретаря столичного отделения СП была, надо думать, не пустячная. А государственных квартир Кузнецов сменил, всё более нравственно совершенствуясь, с полдюжины. Предпоследней была у него хорошая кооперативная квартира на Красноармейской улице. Глядь, Литфонд построил прекрасный дом в Астраханском переулке. Надо внедриться! Я опять не против. Пусть получит. Но при таких подарках любимой родины и Литфонда куда деньжищи-то девать? Я не о том, что их было невпроворот, Бог с ними, но как можно при этом бесплатно получать на двоих-троих 3-4-комнатную квартирку, за символическую плату тридцать лет занимать общественную дачу, когда другим – ни изданий-переизданий, ни дач, ни однокомнатных даже квартир... Вот замечательные писатели Владимир Солоухин и Николай Евдокимов, инвалид войны, получили одну квартиру на две семьи. При первой же возможности Солоухин купил кооперативную. И Кузнецов на один лишь гонорар за двухтомник «Избранное» (1981) мог такие хоромы отгрохать! Я хорошую двухкомнатную квартиру купил в кооперативе за 6 тысяч 800 рублей, а дачу – за 16 тысяч. Такие суммы для первого секретаря и дважды лауреата чепуха.
А через десять лет, в 1987 году, известный Яковлев, член ПБ, посадил Кузнецова, уже и доктора филологии (1980) и профессора (1983), в кресло директора Института мировой литературы и тут же пропихнул в членкоры Академии наук (а сам уже пролез в члены). Вы подумайте, Кожинов там не был, Палиевского там нет, а Кузнецов – пожалуйста! Притом, надо полагать, всё эти должности и звания тоже не на общественных началах. Тут был самый подходящий момент во имя коммунистической нравственности разжать кулачок, вытащить лапу и бежать. А дача перешла бы, допустим, к тому же Бушину, который ни квартиру от государства, ни дачу от Литфонда не получал. Но нет, не в силах он был разжать ухватистые пальчики, а каким-то образом вытащил кулачок и продолжал лакомиться. Да как!
Словно мартышка-троеручица, запустил он лапки в три ореха – в Международный союз писательских союзов, в Международный литфонд и в Академию наук. И везде, пока кроме АН, он – главный, и везде – лакомства. И какие! Я не поверил своим глазам, когда прочитал, что из одного ореха мартышка беспрепятственно извлекает каждый месяц 75 тысяч рублей – и это только полставки по совместительству, а Иван Переверзин – 125 тысяч. Какова же ставка Кузнецова по основному ореху? Вообразить трудно... Что сказал бы любимый им Владимир Ильич, давший управляющему делами Совнаркома Бонч-Бруевичу нагоняй или даже выговор за то, что он самовольно повысил ему зарплату на 400 рублей?.. 8 ноября прошлого года я был в гостях у генерала Макашова в Думе. В разговоре между делом спросил его: «Альберт Михайлович, а сколько депутатам платят?» Он опустил глаза: «Стыдно сказать, дорогой, – 96 тысяч!» Генерал-полковнику, депутату, избранному народом в Госдуму по одномандатному округу, стыдно, хотя он не имел никакого отношения к назначению такой суммы, а тут – министерские оклады! Повторяю: дело не в самих окладах и доходах. Если бы речь шла о каком-то процветающем предприятии, то для его умных, честных, умелых руководителей не жалко было бы ни дач, ни высоких зарплат. Но Союз-то писателей ограблен, при Ю.Бондареве во главе Союза, при В.Огневе во главе Литфонда (не ошибся?) украли у нас и сказочные дома творчества, и прекрасную поликлинику, и мощное издательство, большинство писателей бедствуют... А тут ещё среди издателей нашлись кровососы вроде Бондаренко, которые отправляют детей кто в Оксфорд, кто в Сорбонну, сами – мечутся из одного увлекательного вояжа в другой по всему свету от Ирландии до Цейлона, от Северной Америки до Южного Китая, а гонорары авторам своих изданий не платят! Пользуются нашей безвыходностью и поощрением режима, мерзавцы. На всех уровнях литературные мироеды на наших глазах гребут и гребут под себя. Кто назначил им такие оклады? И за что – один вернул нам Малеевку? Другой – поликлинику? Ну, проснитесь же, братья писатели! Назначьте им по 30 тысяч и пусть радуются!
А Феликс ещё и присосался к «Тихому Дону»! Делает вид, что если бы не он, репутация Шолохова погибла бы. Власть дала ему 50 тысяч долларов для выкупа рукописи. А как директор ИМЛИ хотя бы уж в этом-то случае мог выложить и свои. Шолохов-то не раз выкладывал на общественные дела – и Сталинскую, и Нобелевскую... Так кто же для меня профессор и членкор Кузнецов? Самый настоящий классовый, а не только кассовый враг. «Я с детства жирных привык ненавидеть...»
А Юрий Поляков? То же самое. Там, где Поляков прошёл, Кузнецову делать нечего. Я, говорит, «с самого начала внутренне был в оппозиции к так называемым «демократическим реформам». Внутренне. А внешне? Внешне он рвался на вершину этой демократии! И в Государственную думу, но – осечка. И в Московскую думу, опять – осечка. И в курултай, и в меджлис – то же самое... Тогда он заявил, что «предпочитает не участвовать в политической жизни». В доказательство этого написал книгу «От империи лжи – к республике вранья». Абсолютно аполитичный фолиантик. А вскоре питомец «империи лжи» двинул в «Литературку» и наконец попал, прошёл, уселся! Восстановил на первой полосе профиль Максима Горького, убранного когда-то хунвейбином Бурлацким, что, впрочем, не помешало Полякову дать слово одной учёной даме, заявившей: «А надо ли опять ставить памятник Горькому у Белорусского вокзала? Ведь он не очень-то хотел вернуться на родину и вернулся только через десять лет после революции». А то, что порой появляется за этим профилем, изумляет! Руками С.Казначеева популяризирует, например, аполитичные пейзажные стишки такого рода:
Появились коммунары
И спросили: «Кому нары?»
И седьмого ноября
Стали строить лагеря.
«Лагерь» слово не однозначное. Строить лагеря с нарами не было необходимости, хватало от царского времени. И тюрьмы не строили. В Москве хватало Бутырок, в Ленинграде – Крестов и т.д. А вот пионерские лагеря коммунисты действительно начали создавать с седьмого ноября 1917 года и создали их великое множество, самые известные – «Артек», «Орлёнок», «Молодая гвардия», «Зубрёнок» (в Белоруссии)... Вполне возможно, Поляков, член ЦК комсомола, отправлял своих деточек именно в эти лагеря, а как ребенок из малообеспеченной семьи, может, и сам бывал. До прихода к власти Горбачёва – Ельцина в лагерях отдыхали по 15 миллионов детей ежегодно. Сколько ныне?.. Но стихотворец держал в уме, разумеется, другие лагеря, хохмил о них, – видимо, за это Бог вскоре и прибрал его. На эти стишки нельзя не откликнуться:
Появился в «Литгазете»
Самой честной в целом свете
Главредактор Поляков.
Слава – выше облаков!
Вслед за ним – и Казначеев,
Литзлодей из литзлодеев,
Асмодей из асмодеев.
Вот бы сплавить их скорей
Сторожами лагерей.
И много других интересных поэтов открыл нам Поляков под горьковским профилем! Допустим, вот Андрей Дементьев, в прошлом завотделом пропаганды того же ЦК комсомола, а ныне какой-то очень большой начальник над «Литгазетой», попечитель, что ли. Недавно он к тому же каким-то образом обрёл родственников на небе. Да, так и пишет: «Породнился я с небом навеки...» Если бы это сказал лётчик или космонавт, то всё понятно, а тут уж и не знаю, что подумать. Неужто дочь выдал замуж за архангела Гавриила?.. И вот как Гавриилов тесть с небесных позиций воспевает Израиль:
Я в Израиле, как дома...
Где живу легко и просто,
Как обрезанный еврей...
Я в Израиле, как дома...
А настанет пора – за себя постоим,
Вспоминая при этом Иерусалим...
Словом, если придётся Дементьеву идти в бой, то вспомнит он не Севастополь, не Москву, не Сталинград, не Курскую дугу, а бросится на врага с криком «За родину! За Иерусалим!» Прекрасно...
А тут же и Константин Ваншенкин с его предынфарктными эротическими мечтаниями ветерана. И ведь как раз за разом печатает их Поляков – простынями! А ещё так: на первой полосе большой портрет Николая Рубцова, возвышенные слова о нём, а внутри – большая подборка стихов не его, покойного, а благополучно здравствующего Александра Кушнера, многократного лауреата. Все довольны. Кресло не качается.
Но при такой возвышенной любви к поэзии, может быть превосходящей любовь доктора Кузнецова к нравственности, как у человека хватило духа сцапать казенную дачу с отменным участком! Ведь его изданиям-переизданиям счёта нет. В иные годы, например в 1994-м и 1999-м, выходило по 4-5 книг. У Паустовского или Пришвина – никогда! А собрание сочинений то в двух, то в трёх томах, кажется, вот-вот выйдет и в пяти. Тут и едва ли не полдюжины кинофильмов по его нетленкам и спектакли. Да с одного «Козлёнка» Поляков надоил сладкого птичьего молока больше, чем Солженицын со своего колченогого «Телёнка», похожего на бешеного волка. Словом, уж никак не мог бы Поляков повторить вслед за поэтом, премию имени которого получил когда-то:
Мне
и рубля
не накопили строчки.
Краснодеревщики
не слали мебель на дом.
И кроме
свежевымытой сорочки, –
скажу по совести,
мне ничего не надо.
Кое-что накопили, кое-что слали, кое-что ещё хочется...
А тот поэт и квартиру имел в коммуналке, и десять лет дачу снимал на свои трудовые вдали от Москвы на какой-то Акуловой горе, но там рождались бессмертные строки:
Светить всегда,
светить везде
до дней последних
донца!
Светить –
и никаких гвоздей! –
вот лозунг мой
и солнца.
А эти света солнца не любят, даже боятся. Но ещё раз повторю: подавитесь вы своими изданиями и собраниями, тиражами и этажами, гонорарами и ангарами, должностями и орденами, но перестаньте же, наконец, грабить и душить собратьев! Ведь ещё Державин взывал к кровососам:
Живи и жить давай другим,
Но только не за счёт другого;
Всегда доволен будь своим,
Не трогай ничего чужого:
Вот правило, стезя прямая
Для счастья каждого и всех...
То-то появились у нас даже такие экзотические премии, как Иерусалимский крест, им. Моше Даяна, им. Жаботинского, им. Голды Меир, а премия им. Маяковского ликвидирована, а премии им. Державина и не было.
Интересно, не хотелось бы членкору Кузнецову, если была бы у него ещё и быстроходная машина времени, пригласить на свою дачу Владимира Ильича для беседы о нравственности, а Полякову – Маяковского, чтобы посмотрел тот, чего натаскали ему краснодеревщики? И стишки классику почитал бы:
Хватать всегда,
хватать везде –
Проворней,
глубже,
шире!
Хватать –
и никаких гвоздей! –
Вот лозунг –
лучший в мире!
По причине его полной ясности лишь коротко упомяну среди выдающихся дачников ещё Евгения Евтушенко. Патрисия Томпсон, дочь Маяковского, приехав в этом году на Пасху в Россию, первым делом в страстную субботу заявила в «Московском комсомольце»: «Евтушенко, конечно, хороший поэт, но он же дурак...» (МК, 26.4.08).
При всей моей любви к её отцу, при всём уважении к ней самой, профессору и автору пятнадцати книг, я не могу с этим согласиться: Евгений Александрович очень даже не дурак, он великий недурак, грандиозный недурак. У нас таких только три : он, Солженицын да Галина Вишневская. Лишь эти трое из всех русских имеют поместья по обе стороны Атлантического океана. А этого можно было достичь только при уме с футбольное поле или даже с его дачный участок.
Не один раз мне приходилось слышать интересную историю времён культа личности и его последствий. Когда наш знаменитый полярник Иван Дмитриевич Папанин за свои мужественные дела на благо родины получил звание Героя Советского Союза и был отменно вознаграждён правительством, он на эти средства построил прекрасную дачу. И очень ему хотелось показать её товарищу Сталину. Несколько раз приглашал вождя, но тому, конечно, некогда, – ежедневно тиранством занимался. Однако Иван Дмитриевич был так настойчив, что в конце концов Иосиф Виссарионович приехал. Всё обошёл, всё осмотрел, пощупал, а когда сели за стол отметить новоселье, тиран встал с бокалом вина и сказал:
– Товарищ Папанин, вы построили замечательный детский сад! Выпьем за его скорейшее открытие. Родина не забудет и этот ваш подвиг, дорогой товарищ Папанин.
И действительно, детский сад имени Папанина вскоре открылся.
15 апреля профессора Кузнецова, наконец, вместе с бархатной обивкой отодрали от кресла председателя Литфонда и бросили в окно Академии наук. Да ещё вместе с Поляковым исключили из Литфонда. Значит, и дачки верните, господа, они только для членов-с. Петр Алёшкин против исключения. Он говорит, что эти люди так склочны, пронырливы и ловки, что они всех нас заплюют, ославят, истерзают, а своего добьются. Может быть, Алёшкин и прав.
Анонимная первая ласточка, статейка «ЧОПнутые» уже 23 апреля и появилась в «Литгазете». Статейка всего в тридцать строк, но как много вместила и как характерна для классовых врагов трудового народа! Её снабдили фотоснимком: решётка у входа в Литфонд и около охранник. Текст поясняет: «Это не КПП оборонного объекта. В миллион рублей обошлись писателям сотрудники ЧОПа (частного охранного предприятия), нанятые бывшим директором Литфонда И. Переверзиным».
Во-первых, доктора и академики, вы хотите сказать: «Писатели – вольные питомцы Аполлона! А тут решётка, тут охрана! Фи, как некрасиво, не галантно, не толерантно, какой позор!» Оглянитесь вокруг, господа кровососы: решётки, охрана ныне не только у военных объектов, а повсеместно. Такова селявуха, пришествию коей иные из вас содействовали сочинениями об «империи лжи». Даже святые отцы обзавелись ныне охраной. Не исключаю, что кое у кого из вас она тоже имеется. Да как академику без телохранителя! И я бы лично себе завёл, но – пенсии не хватает.
Во-вторых, а разве полуакадемик Кузнецов и автор полубессмертного «Козлёнка» в козлиной шкуре не видели раньше этой решётки, не знали, что охранники уже несколько лет стоят здесь не из бескорыстной любви к их сочинениям? Или они протестовали против и решётки и ЧОПа? Или требовали привлечь Переверзина к уголовной ответственности? Что-то до сих пор не слышно было... Так кто же чопнутые? Где рейдеры? Кого считать бывшими?
Да, судя по этой ласточке в образе вороны, П.Алёшкин прав, но всё-таки невозможно согласиться, что президент Кузнецов дороже для русской литературы, чем Паустовский, что комсомолец Поляков во всём превзошёл своего давнего предшественника по «Литгазете» Симонова, что Евтушенко не может обойтись без двух поместий по обе стороны Атлантики...
На место Кузнецова срочно привезли из Сибири и посадили Станислава Куняева. Прекрасно! И тут вспоминается, что недавно в «Правде» была его замечательная статья «Учиться у Сталина!» Вот и начни, Станислав, с помянутого папанинского урока Сталина. Дачу Кузнецова – под детский сад им. Ленина. Дачу Полякова – под приют им. Бенкендорфа для писателей-инвалидов. Дачу Евтушенко – под склад сочинений Кузнецова. Директором склада с зарплатой в 125 тысяч рублей назначить Бушина В.С. Это будет хорошая прибавка к его пенсии. И выдать Бушину берданку. Если Евтушенко призовёт в защиту своих дачных интересов мировую общественность (ведь этот Лоуренс Аравийский бывал в 96 странах!), то можно будет подселить его к Солженицыну, у которого поместье в Троице-Лыкове, раньше принадлежавшее не то Ягоде, не то Кагановичу. Это будет гуманно.
P. S.
Вот что ещё интересно... Ведь у всех троих – прекрасное трудовое происхождение: Поляков – из рабочей семьи, родители Кузнецова – сельские учителя, у Евтушенко отец, может быть, и юрист, но мать – истинная труженица – газетная киоскёрша. И однако же – все трое классовые враги безземельных и безлошадных членов Литфонда! Что ж, этот факт лишь подтверждает правильность поправки, которую Ленин делал для классового подхода: «Личные исключения из групповых и классовых типов, конечно, есть и всегда будут» (ПСС, т. 56, с.207). Да, эти трое и многие другие – исключение из класса трудящихся, а сам Ленин, Дзержинский, Орджоникидзе и многие другие – исключение из класса дворян. Как видите, Маяковский (между прочим, тоже из дворян) был прав: Ленин и теперь умнее всех живых!
27 апреля, Светлое Христово воскресенье –
1 мая, День международной солидарности трудящихся
Красновидово – Немчиновка – Красновидиво
Владимир БУШИН
Адрес статьи на сайте «Литроссии»: http://www.litrossia.ru/2008/18-19/02875.html
Оставить комментарий
Комментарии Всего комментариев 0