Музеи Пастернака, Чуковского, Окуджавы, история создания и проблемы поселка писателей Переделкино, Литфонд, Измалково — Самаринская усадьба, Лукино — резиденция святейшего Патриарха, храм Преображенения Господня и многое другое.

Бывшая дача маршала Буденного в Баковке

image

Буденный – кавалер четырех Георгиев

image

Эх, не нашлось на командарма Буденного своего Карла Брюллова, но и по фото видно: хорош всадник, да и лошадка хороша!

image

Маршал Буденный при всех регалиях

image

Фитнес 1950-х

image

Буденный со второй женой, контральто Большого Ольгой Будницкой (сценический псевдоним — Михайлова)

image

Семен Михайлович Буденный в кругу семьи с третьей женой Марией и детьми Ниной, Сергеем и младшей Машенькой

image

Семен Михайлович Буденный и его третья супруга всегда хорошо относились к своему зятю Михаилу Державину. Маленькая девочка на фото — внучка маршала и дочь Державина

Маршал Буденный, основатель баковского поместья, которое с начала 2000-х служило резиденцией губернатора Подмосковья, а ныне принадлежит Федеральному казенному учреждению «Загородный дом приемов «Русичи» МВД, давно превратился в легенду, претворился в песни, байки и анекдоты. Его именем называли города, села и колхозы. Даже порода лошадей, выведенная на Дону еще в конце XIX в., была впоследствии названа «буденновской». Значительная часть этой легенды приходится не на боевой путь Семена Михайловича, а на годы, прожитые в баковском поместье. Уже в 1960-е на вопрос, какую роль будет играть конница в, не дай бог случиться, ядерной войне, маршал якобы рубанул: решающую! Еще один анекдот. В 1969 г. Семен Михайлович узнает, что было покушение на Брежнева, но неудачное. Террорист стрелял, но в Брежнева не попал. Буденный, с сожалением: «Эх, я же говорил, шашечками надо было, шашечками».


*                *               * 

С начала 2000-х до мая 2012 г. буденновское поместье занимал бывший губернатор Подмосковья Борис Громов. Ныне «дачка» принадлежит Федеральному казенному учреждению «Загородный дом приемов «Русичи» МВД, но вряд ли Борис Всеволодович освободил полностью 11-гектарное поместье, столько в него вложено с 2000 г. В 2017 г. открылось, кто живет по соседству с буденновской дачей. Сенсационную новость сообщил корреспондент Dni.Ru, встретившийся с Иосифом Кобзоном накануне 80-летия певца. Много лет назад Кобзон купил дом в Баковке. "Прежде это была дача маршала Рыбалко, после смерти которого усадьбу поделили его сестры, – рассказал Кобзон Dni.Ru. – Часть дачи купил академик Лопухин, уже у Лопухина приобрел я. Одолжил на покупку деньги у ныне покойных композитора Оскара Фельцмана и поэта Роберта Рождественского. Одолжил и пошел чесать по стране – работать, работать и работать, пока не рассчитался".

А сегодня у Народного артиста СССР очень необычное соседство. Оказывается, Виктор Янукович, которого все ищут, живет вовсе не в Ростове или Сочи, как многие думают. "В Баковке забор к забору со мной – мы это сооружение в шутку называем "Китайская стена" – сегодня живет бывший президент Украины Виктор Янукович. Его туда поселили после переворота на Майдане. Ограду такой высоты вы и представить себе не можете! Эта дача в Баковке контролируется нашими соответствующими органами. Но от кого ты прячешься? Ведь если захотят тебя достать, то достанут где угодно. И бронированные машины не помогут – ты же выходишь из нее, и башка остается. Вот пример – муж Максаковой, убитый в Киеве", – считает певец. Читать далее

*                *               * 

Ни одна из биографий маршала не обходится без истории о том, как с чердака баковской дачи он направил верного «гочкисса», пулемет, если  не знаете, на приехавших арестовывать его особистов и дал пару очередей, потом позвонил Сталину: Иосиф, на меня напали контрреволюционеры! Ордер на арест был по высочайшему повелению отменен. Журналист Митронов в материале, опубликованном в 2010 г. на интернет-портале «Одинцово.инфо», уверяет нас, что этого не могло быть, потому что дачу свою Буденный построил в Баковке только в 1963 г., то есть десять лет спустя после смерти Сталина. Действительно, в 1963 г., по воспоминаниям  дочери Буденного Нины Семеновны,

 

Хрущев ве­лел выделить папе участок земли на нашей госдаче и разрешил ему пост­роить дом (в то время это не позволя­лось). Тогда мы нашу нынешнюю дачу и построили. У папы как раз вышли две книжки, все гонорары на нее и ушли. У нас была летняя деревянная конюшенка. Ее снесли и построили новый дом. После этого папа и переселился в Баковку.

Митронов в своих умозаключениях почему-то игнорирует приводимые им же самим слова Нины Семеновны, что участок под личное строительство был выделен Буденному из земли его госдачи. И «переселение» на дачу в этом контексте следует понимать всего лишь как постоянное проживание на даче.

Борис Соколов, автор фундаментальной биографии маршала, находит совсем другую причину считать анекдот про пулемет только анекдотом:

Разумеется, эта история – чистой воды фантазия. Арестовать Буденного мог приказать только Сталин, и он от своего намерения никогда бы не отступился. И никто не стал бы арестовывать Буденного на даче. Его просто вызвали бы в Наркомат обороны и тихо и спокойно взяли бы в кабинете старого друга – Ворошилова. Но легенда хорошо передает характер Буденного. Можно не сомневаться, что командарм Первой конной не дался бы живым, если бы его попробовали арестовать.

 

И Сталина «Иосифом» маршал в 1930-е уже не мог именовать, хоть и гордился близкой дружбой с ним. Только: товарищ Сталин! Только: Иосиф Виссарионович! Не приходится сомневаться, что характер маршала, его биография действительно давали повод для слагания о нем апокрифических сказаний. Что-то о себе он и сам сочинял. Хитер был и остроумен, хоть и прятался большую часть жизни под маской простака. Третья жена маршала утверждала:

Вопреки распространенному мнению, Семен Михайлович был весьма образованным человеком. Академию он окончил не для галочки, а по-настоящему, знал три иностранных языка, много читал, собрал уникальную библиотеку из десяти тысяч книг.

 

На это Борис Соколов возражает:

 

Трудно сказать, насколько это соответствует истине. Во всяком случае, в его речах и мемуарах эта образованность как-то не проглядывает. Может быть, оттого, что их писали референты, иностранных языков не знавшие…

 

А чтобы закончить про пулемет, не будет неправдоподобным предположить, что Семен Михайлович имел ввиду этот вариант, разработал его тактически на случай, если действительно за ним придут, был готов к осуществлению своей задумки, но потом, после смерти Сталина, сотворил из нее красивый анекдот. 

НА ДАЧЕ

По свидетельствам переделкинских дачников Демьяна Бедного и Татьяны Сельвинской, Буденный появился в Баковке еще в 1930-е годы. Демьян Бедный, получивший от Моссовета в пожизненное пользование хорошую дачу в Мамонтовке, хлопотал перед Сталиным еще об одной – такой, как у Енукидзе, в Переделкине. Он, как дитя малое, неразумное, канючил:

В прошлом 34-м году я после долгих мытарств снял в деревне Баковка пол-избы у лесного сторожа. Но тут показала себя с неожиданной стороны моя популярность: дворик маленький, голый, заборчик тоже реденький, а вокруг заборчика вечная толчея любопытных, вечное заглядывание и осматривание меня, – осматривание это кончилось тем, что меня приняли за самозванца, что я какой-то проходимец, назвавшийся Д. Бедным, который не мог же вот тут рядом с Буденным ютиться в крестьянской полуизбе.

Татьяна Сельвинская в воспоминаниях о 1936 г. пишет, что достопримечательностью Переделкина был маршал Семен Буденный, который каждое утро проезжал вдоль первых писательских дач на великолепной лошади в сопровождении блестящего адъютанта. И далее, что жил он (Буденный, - прим. Peredelkino-land.ru) неподалеку, в Баковке, где у него было огромное поместье.  

Николаю Ивановичу Волокитину довелось озеленять дачу маршала Буденного, он вспоминал:

Дача походила на барскую усадьбу – за забором большой двух­этажный дом и двадцать один гектар земли (11 га по более достоверным данным, - прим. Peredelkino-land). Вдоль забора был «пущен» ручей, ниже по склону располагался пруд, который для прославленного маршала выкопали «сотни юных бойцов из буденновских войск». В то время Семен Михайлович отошел от дел, уехал в Баковку и жил там как на казачьем хуторе – солил арбузы, выезжал лошадей... Если кто-то из его генералов, бывших конармейцев, оказывался в опасности, он отправлял их с глаз подальше, ставил директорами конных заводов.

В Баковку каждое лето приводили трех-четырех, иногда пять лошадей. На конюшне жил Софист, последняя лошадь маршала. На Софисте Буденный принял семь парадов. Этот конь его слышал издали: Семен Михайлович только выходил из дому, а Софист уже ноздрями водил: «Фр-р-р!» На зиму маршал отдавал его на 2-й конный Новоподмосковный завод. У маршала было много наград, но особенно трепетно он относился к Георгиевским крестам. Они у него были четвертой степени: два серебряных, два золотых. На медалях – профили Николая II. Полный Георгиевский бант удалось получить немногим... Он их носил даже на даче. У маршала был кителек защитный, на него он награды и прицеплял. А еще у Семена Михайловича был очень хороший слух: что ему ни попади в руки, на всем играет: и на баяне, и на аккордеоне, и на гармошке немецкого строя, а это очень сложный инструмент.

Журналист «Власти» Евгений Жирнов дополняет портрет баковского дачника:

К началу 1950-х ограниченность полководческих талантов легендарного командарма Первой конной ни для кого не была секретом. С постов командующего кавалерией Советской армии и замминистра сельского хозяйства по коневодству маршала освободили в 1953 году. Вскоре его назначили генеральным инспектором группы генеральных инспекторов Министерства обороны, что было равносильно почетной отставке. И всю свою энергию, возможности и крестьянскую сметку маршал направил на обустройство персональной дачи в Баковке. О том, какими способами строил крепкое личное хозяйство Буденный, один из жителей поселка в 1954 году написал лично Хрущеву:

 "Я, советский человек, считаю своим долгом помочь нашей партии устранить безобразия, вызывающие на местах глубокое возмущение простых людей, которые видят извращенный образ жизни одного из руководителей партии и правительства маршала Буденного С. М. и с презрением хают великую идею строительства коммунизма. Маршал Буденный проживает на своей даче в поселке Баковка Кунцевского района.

1. Усадьба Буденного состоит из размером до 7 га дремучего леса, фруктового сада, пруда, парниково-огородного и многоотраслевого хозяйства: скотофермы, где имеется 5 голов рогатого скота, 6 лошадей и много птицы. Это хозяйство Буденного огорожено большим забором, как китайской стеной. Буденный от этого своего крупного хозяйства государству не платит по поставкам: ни овощей, ни огородины, ни мяса, ни молока, ни яичек, а ведь он равен перед советским законом, тогда как простые люди за свой клочок усадьбы и корову платят тысячи рублей налога.

2. На даче Буденного всю весну, лето и осень 1953 г. работало большое количество рабочих как по вольному найму, так и солдат по уходу за скотом, на огороде, в саду и во дворе. Как видно, рабочие в прошлом году и в настоящее время поставляются Министерством обороны, поскольку их все время возили и возят автомашинами. Кроме этого, на даче Буденного всю весну, лето, осень и зиму 1953-1954 г. работало и работает по уходу за скотом и на разных подворных работах и прислугой 5-7 человек рабочих.

3. Весь 1953-54 г. на даче Буденного помимо законом положенного наряда солдат для несения охранной службы еще на его даче до поздней осени размещалось в палатках саперное воинское подразделение солдат, которые целый год перестраивают заборы, ремонтируют во дворе конюшню, коровник, птичник и убирают улицу, двор, сад и т. п. Люди любят своих воинов и с гордостью посылают своих детей служить в Советскую Армию, но когда видят, что солдаты у Буденного превратились в личных холуев его и его семьи и эти солдаты ходят с нарушением воинской дисциплины и даже часто пьяные, то это вызывает в народе возмущение. Кроме этого, люди высмеивают Буденного, говорят, что Семен Михайлович уже дожился до полного царства коммунизма, к большому стыду, тов. Буденный за счет чужого труда лично наживается и в глазах народа потерял свою скромность и скатился на путь старого барина и потерял образ советского избранника народа".

 То, что герой Гражданской войны отделается в лучшем случае внушением, автор письма не сомневался. "Буденный не одинок,— писал он.— Посмотрите в той же Баковке и в других поселках Кунцевского района, сколько построено личных дач, и в них живут высокопоставленные лица из разных правительственных органов, которые занимают одной семьей дачи по 10-15 комнат, в этих дачах проживают по 3-5 слуг, и все содержится за счет государства".

 Объяснял правдоискатель и то, почему никто, кроме него, не решился подписать письмо: "За жалобу на Буденного загонят живьем в могилу, ведь Буденный завел таких 'адъютантов', что ни в чем не повинные люди и те дрожат, когда они едут верхом на лошадях. Быстро давай дорогу, а иначе плетью собьют".

Что в поместье сейчас? Ну, на бывшей госдаче в 1980-е пожил тогдашний министр обороны Соколов, тот самый, который пропустил самолет Матиаса Руста на Красную площадь и получил отставку за это, а с 2000 г. там хозяйничает Борис Громов. Рачительный хозяин, он умело расширяет и улучшает поместье, недавно шестиметровый забор возвел вдоль дороги Минское - Боровское шоссе. Собирается ли Громов освободить дачу после отставки с поста губернатора и перехода в Совфед - неизвестно. Вряд ли. Скорее поступит по примеру Буденного, который из госдачи выделил себе приватный участок после ухода в запас и построил там собственную дачу, которая и сейчас не пустует.

Приведем любопытные комментарии к статье Митронова в «Одинцово.инфо». Их всего два. Некто «Гость» 09.06.10 вопрошает аудиторию: «А где Андрей Гинадич? Где фотка с Гинадичем на загривке?» Спустя пару часов, «Гинадич» отзывается под ником Andre G. Vasileff: «Эта фотография (предпоследняя в нашей колонке, - прим. Peredelkino-land.ru) единственная сохранилась, к сожалению. Хранится сейчас в нашем родовом гнезде с постоянно меняющимися площадями участка и дома в Баковке. В момент написания поста площадь дома 700 м2, площадь участка на сегодняшний день 50 соток. Кстати эти сотки, клерчата сегодня стоят как минимум двадцать миллионов долларов. Ну просто Кобзон мне эту сумму, незначительную для нас обоих, предложил мне в выходные. Я естественно отказал. Родовое гнездо, жжж!» 

 

БАЙКИ И БЫЛЬ

 

Легенда о маршале начала складываться гораздо раньше баковского времени.  Хорошо известен боевой путь Семена Михайловича в годы Гражданской войны, в том числе и по "Конармии" Бабеля. Менее известны любопытные эпизоды мирной, бытовой жизни маршала между войнами. Этот пробел помогает восстановить бывший советский военный корреспондент «Известий» Михаил Соловьев, которому не раз приходилось писать речи за Буденного. В годы войны спичрайтер раненым попал в немецкий плен, а после войны эмигрировал в США. О Семене Михайловиче он остался самого скверного мнения – и как о полководце, и как о человеке. Он так вспоминал атмосферу Московского дома печати, помещавшегося в особняке Саввы Морозова на Арбате. Он писал, что там были «уютные комнаты для интимных встреч, прекрасный ресторан, услужливые лакеи». И далее (цитируем по книге Бориса Соколова»):

 

Завсегдатаем был Буденный, любивший побывать в компании газетного люда. Где-нибудь в дальней комнате вдруг взвивался тенор Буденного и вслед за ним тянулся нескладный хор мужских голосов. Неизменно после пения Буденный говорил журналистам: «Ну, и погано же вы поете, товарищи, не то, что у нас в армии». И почти с той же неизменностью добавлял: «Я, например, с самим Шаляпиным пел». И дальше следовал рассказ о том, как Шаляпин, в голодные времена в Москве, был приглашен в вагон Буденного и как они втроем – Буденный, Ворошилов и сам Шаляпин – пели волжские песни. «А когда Федор Иванович уходил, мы ему окорок запеченный в тесте преподнесли». В то голодное время это была немалая награда и, кажется, Ф. И. Шаляпин не раз вспоминал о ней.

 

Особенно же любит Буденный распевать песни о самом себе. Из его дома часто неслась залихватская песня, исполняемая многими мужскими голосами:

 

Никто пути пройденного у нас не отберет,

Мы конная Буденного, дивизия, вперед.

 

А когда эта песня в народном переложении отобразила перманентный полуголод в стране, то Буденный и новый ее вариант принял:

 

Товарищ Ворошилов, война ведь на носу,

А конная Буденного пошла на колбасу.

 

Распевал Буденный эту песню и восторженно вскрикивал: «Буденновская-то армия на колбасу! Вот ведь гады!» Слово «гады» в его лексиконе звучало похвалой.

 

По мнению того же журналиста Соловьева, Буденный (вновь цитируем по книге Бориса Соколова):

 

всегда был ясен, понятен и скучен, но однажды поразил. Но однажды он поразил меня необыкновенно. В продолжение недели я ежедневно заходил в инспекцию кавалерии и каждый раз глуповатый адъютант Буденного сообщал мне, почему-то шепотом, что Буденный «всё еще читает». При этом молодой офицер округлял глаза и начинал походить на испуганную сову. Поведение Буденного было столь необычным, столь потрясающим, что весть об этом облетела всю газетную братию в Москве. Буденный читал Шекспира. Среди нас это занятие вызвало полное смятение умов. Почему это вдруг Семена Михайловича «повело на Шекспира»? Так и осталось бы это тайной, не помоги сам Буденный решить головоломную задачу. Однажды, когда я зашел в инспекцию кавалерии, Буденный поманил меня к себе в кабинет. На его письменном столе лежал том Шекспира, открытый на последней странице «Гамлета».

Буденный положил свою небольшую руку на раскрытую книгу.

– Вот, Гамлета довелось на старости лет читать, – проговорил он. – Здорово написал, бродяга.

– Кто написал? – спросил я.

– Гамлет. Он датским принцем был и всякую чертовщину там развел.

"Буденный: Красный Мюрат"

Но я понимал, что Буденный позвал меня не за тем, чтобы похвалить «писателя Гамлета», одобрительно названного им бродягой.

– Послушай, как ты понимаешь выражение «гамлетизированный поросенок»? – спросил вдруг Буденный. – Я всю книгу прочитал, а о поросятах в ней ничего не нашел.

Оказалось, что Буденный читал шекспировского «Гамлета» лишь потому, что кто-то из высокопоставленных вождей назвал его «гамлетизированным поросенком». Он хотел знать, не в обиду ли это было сказано. Откровенно говоря, более удачного определения Буденного подобрать трудно. Любил Буденный пожить во всю силу, совершенно не задумываясь над тем, что в море нищеты и обездоленности, затопившем страну, его широкая жизнь содержит в себе нечто поросячье. Но в то же время, подвыпив, Буденный впадал в мировую скорбь весьма определенного оттенка. Однажды в Кремле, на каком-то очередном банкете, он, размазывая по лицу пьяные слезы, сокрушался о судьбе мирового пролетариата. В другой раз его сочувствие вызвали жертвы землетрясения, и он кричал, что все должны отправляться на помощь японским трудящимся, под которыми «земля трясется».

«Гамлетизированный поросенок» – очень подходило для Буденного.

 

На самом деле, как мы уже отмечали, Буденный был отнюдь не глуп; истории Соловьева – явно апокрифические, из разряда тех, которые ходили за Буденным по пятам, плюс месть холуя, сбежавшего от барина на вольные хлеба – и только.

 

Писатель-эмигрант Марк Алданов так охарактеризовал Буденного в очерке «Советские люди»:

 

Знаменитый Буденный! Он замечателен, этот древний, почвенный, неизвестный Западу образ. Это нечто подлинное на маскараде: настоящий солдат среди рабочих в генеральских мундирах. Буденный удивительно не похож на интернационалиста и на «строителя будущего».

 

В 48 лет, заканчивая обучение в академии Генштаба, Буденный совершил свой первый прыжок с парашютом. Сталин раскритиковал его за это, говоря, что руководителям такого уровня запрещено в целях безопасности даже машину самим водить, а не то что с парашютом прыгать. Но, узнав, что это входит в курс обучения в академии, гневаться перестал.

 

СОФИСТ ПЛАКАЛ

 

20 ноября 1935 г. Буденный стал одним из первых пяти маршалов Советского Союза вместе с Ворошиловым, Тухачевским, Егоровым и Блюхером, но его карьерная звезда стала вскоре закатываться. Сначала его коснулись подозрения в неблагонадежности в период репрессий 1937-1939 гг., затем последовали полководческие провалы в первые годы Великой Отечественной Войны. Стратегом военным он оказался неважным, рвался на передовую, выказывая личную храбрость, но теряя нить управления войсками. Как отмечает Борис Соколов,

 

За Великую Отечественную войну Буденный был удостоен полководческого ордена Суворова 1-й степени. Но собственная его роль в войне была невелика и больше сводилась к формированию различных соединений, в первую очередь резервных и кавалерийских, да к встречам с различными делегациями, советскими и иностранными. Собственно же полководческая работа Семена Михайловича была явно неудачной. Ни одного сражения он так и не выиграл, зато потерпел несколько весьма болезненных поражений.

 

Впрочем, стратегом по жизни он был превосходным, всегда был баловнем славы, пережил большинство своих товарищей, умел наслаждался каждым днем. В этом ему помогала маска простака, баяниста, певца, которой он умело пользовался во всех обстоятельсвах.

 

В мае 1937 г., когда вовсю шли аресты участников мнимого «военно-фашистского заговора», Сталин предложил назначить Буденного командующим войсками Московского военного округа, хотя критика высказывалась и в адрес Буденного. Многие фигуранты «военно-фашистского заговора» в своих показаниях называли его имя в качестве соучастников, но Буденный не получил даже выговора. Как отмечает Борис Соколов,

 

Сталин ценил Буденного не только за преданность, но и за умение хорошо играть на гармони. Его игра и песни скрашивали скучные кремлевские посиделки. Как вспоминала третья жена маршала Мария Васильевна, «иногда возле нашей дачи тормозила машина, вбегал взъерошенный шофер: „Марья Васильевна! Несите гармошку! Иосиф Виссарионович с Семеном Михайловичем петь собираются…“ Я никогда не слышала, как пел Сталин, но у мужа был прекрасный голос. В ЦК ему точно не было равных». Однако, по утверждению дочери маршала Нины Семеновны Буденной, отношения отца со Сталиным были не столь уж близкими: «После смерти Сталина я, рыдая, подошла к папе и в слезах спрашиваю: „Папа, как же мы теперь будем жить?“ А он помолчал немного и ответил: „Думаю, что неплохо“». Подозреваю, что это тоже была легенда, рожденная в годы оттепели, когда быть слишком близким к Сталину стало немодно.

 

Соколов подмечает, что Буденному везло во всех играх:

 

Он обыгрывал всех партнеров в карты, шашки и на бильярде. До старости он любил играть на гармони. Была у него и другая, несколько неожиданная страсть – танцы. Однажды в 30-е годы во время визита советской военной делегации в Турцию турки продемонстрировали национальные пляски, а затем предложили гостям продемонстрировать свои танцы. И лишь один Буденный смог достойно ответить, лихо отплясывая русскую. После этого в советских военных училищах ввели уроки танцев. <…>

 

По словам Марии Васильевны, на коня Буденный садился только в форме. А маршальские брюки с лампасами не снимал даже дома, оставаясь в пижамной куртке. У него был только один штатский костюм, сшитый кремлевскими портными для визита в Турцию. Этот костюм маршал надевал, только когда шел в театр. Только тогда ему удавалось порой остаться неузнанным. <…>

 

В последний раз в своей жизни Семен Михайлович садился в седло в возрасте 87 лет именно на Софиста. Конь прожил 33 года, пережив хозяина на пять лет. После смерти Буденного Софист жил на конюшне Московского конного завода, где и пал в 1978 году. Образ любимого коня Буденного увековечен в памятнике М. И. Кутузову, установленном в Москве перед музеем-панорамой «Бородинская битва» – Софист служил моделью скульптору Н. В. Томскому.

 

Дочь Нина вспоминала: «Когда папа умер, Софист плакал. На конезаводе говорили, что он стоял в своем деннике и у него слезы лились. Здесь нет ничего удивительного – лошади телепаты». Она же свидетельствует, что маршал был заботливым отцом, но в личную жизнь повзрослевших детей не вмешивался, спокойно приняв, в частности, ее брак с популярным артистом Михаилом Державиным. Нина Семеновна вспоминала (цитируем по книге Бориса Соколова):

 

Своих кавалеров и ухажеров я домой не водила, а в компании у меня только друзья были. Если кто ко мне и приходил, то я их родителям не показывала. Я знала – это все проходящее и малоинтересное…

Миша был единственным, кого я сразу привела в дом (ну, не сразу – через какое-то время). И когда я познакомила молодого человека с родителями, те сразу поняли, что это не просто так.

Потом я маме-то и говорю:

– Ну как тебе?

– Да разве он может не понравиться?

Он же был красоты несусветной – не налюбуешься. Все падали. Да и характер у него сами знаете какой – милейший человек. Как он мог не понравиться?..

Папа его сразу принял. С мамой поначалу были сложности – я начала поздно уходить на свидания. В пол-одиннадцатого я должна была быть дома, а теперь я в пол-одиннадцатого уходила – мы ведь встречались после спектакля. Но я объяснила: у человека такая профессия. А то когда ж мы будем встречаться?..

Не знаю, решилась бы я на развод, будь жив папа: в последние годы он жил только внуками. Таким я его и вспоминаю: зима, Баковка, а он в старой маршальской шинели тащит санки, в санях сидит моя дочка Маша.

Это мой Буденный.

 

ТРИ ЖЕНЫ

 

Беря весь материал, в том числе и чисто цитатный, из книги Бориса Соколова (без упоминания подлинного автора), журналистка Светлана Марлинская дает более-менее складный пересказ личной жизни маршала. Приведем его для полноты картины:

 

Свое семейное счастье Семен Михайлович Буденный нашел с третьей попытки, когда ему, легендарному красному маршалу, уже перевалило за пятьдесят. В историческом, 1917 г. Семену Михайловичу исполнилось тридцать четыре года, и за его плечами было уже четырнадцать лет военной службы. Он был участником русско-японской войны, воевал в первую мировую на германском, австрийском и кавказском фронтах. Прошел путь от солдата до старшего унтер-офицера царской армии и за подвиги четырежды удостаивался Георгиевского креста, то есть был полным георгиевским кавалером — явление, прямо скажем, очень даже не частое. Об этом мало кто знал, потому что сложно было представить себе четыре Георгиевских креста на кителе маршала рядом с тремя звездами Героя Советского Союза.

(В материале Жирнова есть уточнение: «Будённый получал Георгиевские кресты даже 5 раз: первой награды, Георгиевского креста 4-й степени, Семён Михайлович был лишён по суду за рукоприкладство к старшему по званию, ротмистру. Снова он получил крест 4-й ст. на турецком фронте, в конце 1914 года. Георгиевский крест 3-й ст. был получен в январе 1916 года за участие в атаках под Менделиджем. В марте 1916 года Будённый награждён крестом 2-й степени. В июле 1916 года Будённый получил Георгиевский крест 1-й степени, за то, что с четырьмя товарищами привёл из вылазки в тыл врага 7 турецких солдат. Но и эта история о «пятом» Георгии, по мнению Бориса Соколова, скорее всего выдумана красным командармом в превые годы Гражданской войны, чтобы показать свою «исконную» революционность. – прим. Peredelkino-land.ru)

Впрочем, судьбу свою Семен Михайлович выбирал сознательно. Как он шутил много позже, «решил, что лучше быть маршалом в Красной армии, чем офицером — в белой». Что ж, в каждой шутке есть доля истины. И если Буденный был живой легендой еще до революции, то после нее слава его стала просто сказочной. Конница Буденного взяла Ростов-на-Дону, захватила казачью столицу Новочеркасск и вообще считалась одной из элитных частей Красной армии.

Ко всему прочему он отменно ездил верхом, закончив в свое время петербургскую школу верховой езды. И был очень хорош собой. Особенно с точки зрения женщин. Но не слишком удачлив в личной, точнее, семейной жизни.

Первой женой его была крестьянка из соседней станицы — Надежда Ивановна. Они обвенчались в 1907 году, перед самым его уходом в армию, и не виделись долгих семь лет. Потом короткие свидания до первой мировой войны. И снова разлука. Лишь в 1917-м супруги воссоединились: Надежда Ивановна стала медсестрой в отряде, организованном ее мужем. Она воевала вместе с ним, добывала для отряда продукты и медикаменты, заведовала санитарной частью армии.

 А когда настало мирное время, переехала с мужем в Москву. Они поселились в правительственном доме на улице Грановского. Было это в 1923 году. А спустя год Надежда Ивановна застрелилась. Из пистолета мужа, на глазах у него и еще нескольких человек. Говорили, неосторожное обращение с оружием. Хотя... прошедшая бок о бок с Буденным всю гражданскую войну, Надежда Ивановна наверняка умела обращаться с пистолетом.

Впрочем, возможно, действительно несчастный случай. Хотя сплетен и домыслов вокруг этого происшествия ходило предостаточно. Надежду Ивановну обвиняли в том, что она постоянно «гуляла» от мужа и покончила с собой то ли из-за угрызений совести, то ли из-за того, что Семен Михайлович обо всем узнал.

Сам же Буденный впоследствии признался, что никаких скандалов и упреков быть не могло: их семейная жизнь давно разладилась, жили как чужие. И основная причина этого — отсутствие детей. К моменту гибели Надежды Семену Михайловичу исполнился сорок один год.

Наверное, так оно и было на самом деле. Ибо уже через полгода после трагедии Буденный женился вторично. Женился по страстной любви, после романтической встречи на курорте в Ессентуках с красавицей певицей Ольгой Стефановной Будницкой (сценический псевдоним — Михайлова). Вскоре после свадьбы Ольга Стефановна поступила в консерваторию, а потом стала солисткой Большого театра. У нее был сильный, редкий голос — контральто. И характер такой же — сильный, яркий, самобытный.

Дочь железнодорожного служащего, познавшая и бедность, и лишения, она твердо понимала, чего хочет от жизни: славы. Она хотела стать знаменитой певицей, блистать и покорять всех вокруг себя. Само по себе это было понятно, однако никоим образом не совпадало с представлениями Семена Михайловича о семейной жизни, в которой главное — дом и дети. И тихий совместный досуг. Но как раз это Ольгу Стефановну совершенно не привлекало. Ей не хотелось портить фигуру, ломать так удачно начавшуюся карьеру примадонны.

Тем не менее, прожили они вместе тринадцать лет. Буденный преклонялся перед голосом жены, гордился ее красотой и блеском. Отсутствующих детей время от времени заменяли племянники Ольги Стефановны — Сергей и Люся. И, возможно, прожили бы супруги вместе до глубокой старости, если бы не грянул страшный 1937-й.

Оперная певица Михайлова была арестована. Следствие «установило», что «О.С. Михайлова, являясь с 1924 года женой Маршала Советского Союза Буденного, своими связями с иностранцами и поведением дискредитировала последнего, а именно:

1. Являясь женой Буденного, одновременно имела интимную связь с артистом ГАБТ Алексеевым, разрабатывавшимся по подозрению в шпионской деятельности. («Разрабатывавшемуся» Алексееву — красавцу тенору, «повезло»: он умер в 1939 году от рака горла и похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Маховик следствия задел его лишь чуть-чуть, причем держался певец на допросах на редкость достойно и ни единым словом не оговорил Ольгу Стефановну).

2. Находясь на лечении в Чехословакии, вращалась среди врагов народа, шпионов и заговорщиков Егорова и его жены, Александрова и Туманова (замечу, что в те времена мудрено было вращаться в иных кругах, поскольку шпионом и заговорщиком мог в любую минуту оказаться каждый, включая членов Политбюро.).

Кроме того, установлено, что Михайлова наряду с официальными посещениями иностранных посольств имела неофициальные, по личному приглашению послов, снабжала итальянского посла билетами на свои концерты и неоднократно получала от него подарки.

Арестованные за шпионаж жена бывшего 1-го зам. наркома обороны Егорова и жена бывшего наркома просвещения Бубнова в своих показаниях характеризуют Михайлову как женщину их круга, которая делала то же самое, что и они. Михайлова в наличии у нее подозрительных связей и неофициальном посещении посольств виновной себя признала. Шпионскую деятельность отрицает. На основании изложенного выше, «дело» по обвинению Михайловой направить Особому совещанию на рассмотрение. Ноябрь 1939 года».

Особое совещание приговорило Ольгу Стефановну к восьми годам исправительно-трудового лагеря. К тому времени она уже страдала тяжелым психическим заболеванием. Тем не менее, она отсидела «от звонка до звонка», потом еще два года провела под стражей и в 1948 году была этапирована в ссылку. На жизни Семена Михайловича Буденного этот арест отразился... третьей женитьбой. Но об этом — чуть позже.

Разумеется, ходили всевозможные слухи и сплетни. Одни утверждали, что Буденный якобы сам сдал жену в НКВД — то ли в отместку за измены, то ли испугавшись за свою карьеру и жизнь. Вот не побоялся же Семен Михайлович заступиться за начальников конных заводов, когда в 1938 году волна репрессий докатилась и до них. Пошел их защищать прямо к Сталину. Так что в испуг маршала верится с трудом. Если вообще верится.

Месть за измены? Тоже вряд ли. Мог просто развестись: тогда это было очень легко. Но почему-то не развелся. Некоторые люди, близко знавшие Буденного в то время, рассказывали впоследствии, что он был просто убит арестом жены и известием о том, что она занималась шпионажем и получала за это деньги и подарки. Даже плакал. В те безумные годы, наверное, можно было поверить во что угодно. А Семену Михайловичу, наверное, было легче подозревать жену в шпионаже, чем в супружеской измене.

На самом деле все было проще. Второй брак, как и первый, оказался бездетным. Интересы супругов все больше расходились. В конце концов, каждый жил своей жизнью. А тут еще почти открытый роман с тенором Алексеевым, которому сама Ольга Стефановна признавалась, что с мужем у нее «натянутые отношения на почве ревности».

Как бы то ни было, существует еще один документ, написанный в 1953 г. уже после смерти И.В. Сталина. Письмо Буденного в Главную военную прокуратуру:

"В первые месяцы 1937 года (точной даты не помню) И. В. Сталин в разговоре со мной сказал, что, как ему известно из информации Ежова, моя жена - Буденная-Михайлова Ольга Стефановна неприлично ведет себя и тем компрометирует меня и что нам, подчеркнул он, это ни с какой стороны невыгодно, мы этого никому не позволим.

Если информация Ежова является правильной, то, говорил И. В. Сталин, ее затянули или могут затянуть в свои сети иностранцы. Товарищ Сталин рекомендовал мне обстоятельно поговорить по этому поводу с Ежовым.

Вскоре я имел встречу с Ежовым, который в беседе сообщил мне, что жена вместе с Бубновой и Егоровой ходит в иностранные посольства — итальянское, японское, польское, причем на даче японского посольства они пробыли до 3 часов ночи. Тогда же Ежов сказал, что она имеет интимные связи с артистом Большого театра Алексеевым..

О том, что жена со своими подругами была в итальянском посольстве, точнее, у жены посла, в компании женщин и спела для них, она говорила мне сама до моего разговора с Ежовым, признав, что не предполагала подобных последствий.

На мой же вопрос к Ежову, что же конкретного, с точки зрения политической компрометации, имеется на ней, он ответил — больше пока ничего. Мы будем продолжать наблюдение за ней, а вы с ней на эту тему не говорите.

В июле 1937 года по просьбе Ежова я еще раз заехал к нему. В этот раз он сказал, что у жены, когда она была в итальянском посольстве, была с собой программа скачек и бегов на ипподроме. На это я ответил, ну и что же из этого, ведь такие программы свободно продаются и никакой ценности из себя не представляют.

Я думаю, сказал тогда Ежов, что ее надо арестовать и при допросах выяснить характер ее связей с иностранными посольствами, через нее выяснить все о Егоровой и Бубновой, а если окажется, что она не виновата, можно потом отпустить.

Я заявил Ежову, что оснований к аресту жены не вижу, так как доказательств о ее политических преступлениях мне не приведено.

Что же касается ее интимных связей с артистом Алексеевым (о чем я имел сведения, помимо Ежова и МВД), то, сказал я Ежову, это дело чисто бытового, а не политического порядка, и я подумаю, может быть, мне следует с ней, развестись.

В августе 1937 года, когда меня не было в Москве (выезжал дней на десять в Гороховецкие лагеря), Ольга Стефановна была арестована.

Лично я инициативы в ее аресте не проявлял, более того, был против этого, так как из того, что мне было известно от Ежова, не видел к этому никаких оснований.

Впоследствии после ареста ряда директоров конных заводов... а также ареста жены, я пришел к выводу, что все это Ежов делал с той целью, чтобы путем интриг и провокаций добиться показаний против меня перед нашей партией и государством и расправиться со мной...

Училась Ольга Стефановна старательно, активно вела общественную работу. Никогда не замечалось и намека на то, чтобы она проявила какое-либо недовольство советской властью. В материальном отношении потребности у нее были скромные, алчности в этих вопросах она никогда не проявляла.

В заключение должен сказать — я не верю, чтобы она могла совершить преступление против советской власти.

С. Буденный, 23 июля 1953 года».

Поздно написано? Сейчас легко судить и осуждать. Возможно, конечно, Семен Михайлович куда более яростно боролся бы за жену, роди она ему хоть одного ребенка. Вообще если бы не оскорбляла так открыто его мужское достоинство (ничего себе: узнавать о связях своей жены из данных наружного наблюдения!). Возможно, но... маловероятно. Молотов, Калинин и иже с ними безрезультатно пытались вырвать своих жен из лагерей. Им это удалось тогда же, когда Буденный написал вышеприведенное письмо. Значит, времена переменились, появилась возможность.

Ольга Стефановна вернулась в Москву в 1956 году. Семен Михайлович устроил ее в больницу, помог получить квартиру. Приглашал почаще заходить к нему, но она приходить избегала. Буденный давно был снова женат.

В те времена ходили слухи, что женился он чуть ли не на своей домработнице, которая «нарожала ему детей и окрутила его».

На самом же деле третья жена Буденного — Мария Васильевна, приехала в Москву в 1936 году из Курска и поступила учиться в стоматологический институт. Жила в общежитии, но иногда навещала родную тетку Варвару Ивановну, сестру своего отца. Тетка была одновременно тещей легендарного маршала Буденного, то есть матерью его второй жены. Но свою двоюродную сестру — Ольгу — Мария Васильевна почти не видела, та пропадала по своим делам. Семена же Михайловича вообще ни разу не видела и панически боялась возможной встречи.

Они увиделись, когда Ольга Стефановна уже была арестована. Ее мать попросила Марию Васильевну помогать по хозяйству, и та стала чаще бывать в доме Буденного. Помогала готовить, подавала на стол. Во время обеда Семен Михайлович и сделал ей предложение. В любви, по воспоминаниям Марии Васильевны, не объяснялся, просто сказал: «Выходите за меня замуж».

Она не сказала ни да, ни нет. Поехала в Курск посоветоваться с родителями, повезла письмо от тетки. Та, кстати, немало сил приложила к устройству этого брака, как ни странно это звучит. Старая женщина прекрасно знала, что семейная жизнь ее дочери рухнула окончательно и бесповоротно. И если ее из тюрьмы и выпустят, женой Буденного ей больше не быть. Тетка решила, по-видимому, осчастливить, хотя и ценой отказа от дочери, племянницу, поскольку была абсолютно уверена: Семен Михайлович обязательно женится на ком-нибудь.

Родители благословили Марию Васильевну на брак с человеком, который был на тридцать с лишним лет старше ее. С другой стороны, надо заметить, что Семен Михайлович здорово рисковал: невеста его оказалась поповной — несколько поколений ее предков были священниками, а родной дед погиб в энкавэдэшной тюрьме. Сама же Мария Васильевна выходила замуж не столько за мужчину, сколько, по ее собственному признанию, «за любимого героя».

И, несмотря на все это, третий брак Буденного оказался на удивление счастливым и прочным. Через год после свадьбы, в 1938 году, появился на свет сын Сережа, еще через год — дочь Нина. Третий ребенок, Миша, родился в 1944 году. Но и до его рождения стало ясно: брак по расчету обернулся браком по самой настоящей любви.

Вот письмо Семена Михайловича Марии:

«Здравствуй, дорогая моя мамулька!

Получил твое письмо и вспомнил 20 сентября, которое нас связало на всю жизнь. Мне кажется, что мы с тобой с детства вместе росли и живем до настоящего времени. Люблю я тебя беспредельно и до конца моего последнего удара сердца буду любить. Ты у меня самое любимое в жизни существо, ты, которая принесла счастье, — это наших родных деточек. Думаю, что все кончится хорошо, и мы снова будем вместе... Привет тебе, моя родная, крепко целую тебя, твой Семен.

19 сентября 1941 года».

В пятьдесят с лишним лет легендарный маршал наконец получил то, к чему стремился всю жизнь: настоящую семью. Жену, которая живет только им и детьми (институт Мария Васильевна бросила и не работала). После «боевой подруги» Надежды и красавицы певицы Ольги это была вожделенная тихая гавань, крепость, неприступность которой Семен Михайлович охранял, образно говоря, по всем правилам военного искусства. Избегал вывозить жену на правительственные приемы, чтобы лишний раз не попалась на глаза кому не следует. И вообще надышаться не мог на свою «мамульку».

Та же платила ему полной взаимностью. Не красавица, как ее двоюродная сестра, а просто миловидная, начисто лишенная каких-либо амбиций, Мария Васильевна, по ее собственным уверениям, прожила с Семеном Михайловичем очень счастливую жизнь. Хотя и приходили порой сомнения, что выстроила свое счастье на чужой беде. Не посадили бы Ольгу Стефановну — не было бы ни семьи, ни троих детей. Успокаивала себя тем, что не раз слышала от тетки: все равно бы тот брак распался. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Михаил Державин, бывший зятем Буденного, вспоминал:

В спектакле «Фронт» папа играл Ворошилова, а Борис Шухмин — Семена Буденного. Впоследствии Семен Михайлович стал моим тестем… Хотя первый раз в жизни я увидел его, когда мне было лет десять. Машина Буденного часто проезжала по Арбату в тот момент, когда я выходил со школы. Семен Михайлович сидел впереди рядом с водителем. И я каждый раз, увидев его, махал рукой. Позже, когда он стал моим тестем, я как-то сказал: «Семен Михайлович, я вам всегда махал, когда вы ехали по Арбату». — «Вот, сынок, и домахался…» (Смеется.)

— Маршал Буденный был шутник?!

— Еще какой! Очаровательный человек. Он ко мне всегда прекрасно относился. Помню, Нина первый раз представила меня отцу, а Семен Михайлович говорит: «Я знаю вашего папу». Маршал часто бывал в театре Вахтангова, знал биографию моей семьи. Буденный был умнейшим человеком, правда, иногда любил резко выразиться. Помню, на одном из семейных праздников я стал рассказывать анекдоты про Василия Ивановича и Петьку. Семен Михайлович слушал, слушал, а потом неожиданно сказал: «Говорил же я ему, дураку: «Вася, учись».

Подробнее - в нашей книге "Переделкино. Сказание о писательском городке".

Лев Лобов и Кира Васильева


При подготовке этого материала использованы следующие источники:

Соколов Б. Буденный: Красный Мюрат. - М., 2007 г.

Самоедова С. Маршальский садовник. //МК. - 02.07.2004

Жирнов Е. Театр Буденных действий//Власть. -  № 7 (661). - 20.02.2006.

Марлинская С. Три женщины первого конника (Семен Буденный)//Интернет-портал Passion.ru

Бахарева Т. Послушав анекдоты про Чапаева, тесть Михаила Державина маршал Буденный сказал: «Просил же его, дурака: «Вася, учись!»//Факты. - 15.06.2011.

Митронов Н. Легенда Баковки//Интернет-портал «Одинцово.инфо». – 03.11.2005.

Лобов Л., Васильева К. Переделкино. Сказание о писательском городке. – Бослен, 2011, СС. 27, 38, 66. http://www.peredelkino-land.ru/pages/book

*                     *                         *

АКЦИЯ! 

АКЦИЯ! Финальная суперраспродажа книги «Переделкино. Сказание о писательском городке». Последние 30 экземпляров с 65 %-ной скидкой по специальной цене 2350 руб, включающей доставку по Москве в пределах МКАД, а также в Переделкине, Солнцеве, Ново-Переделкино, Одинцове. Ждем ваших заказов на почту peredelkinoland@gmail.com.

Из рецензии: «Как нет Пушкина без Болдинской осени, так нет русской литературы ХХ века без Переделкина. Старожилы легендарного поселка, даже тот же Корней Чуковский, были уверены: однажды появится роман, в котором будет вся история Переделкина. Такого романа еще нет. Но исследование, которое связало литературный ХХ век с Переделкином, появилось — и читается лучше любого романа. Книга “Переделкино. Сказание о писательском городке” жителей поселка, журналистов и литераторов Киры Васильевой и Льва Лобова — невыдуманный роман, по которому можно изучать наше недавнее прошлое». МК, 17.02.2011.

Из рецензии: «Уникальный труд Льва Лобова и Киры Васильевой - удачный симбиоз богато иллюстрированной двуязычной краеведческой энциклопедии, подробнейшего путеводителя и историко-литературного исследования. Читается книга увлекательнее любого романа». Журнал "Профиль", № 13, 11 апреля 2011

Книга Льва Лобова и Киры Васильевой о Переделкине была удостоена диплома Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям, была представлена от России на Лондонской книжной выставке-ярмарке 2011 года.

 

Комментарии Всего комментариев 0

 

Оставить комментарий

Ваше имя *

Ваш email *

Комментарий *

Поля, отмеченные * обязательны для заполнения